Думаю

У меня включили дома отопление... Это хорошо или плохо?

---

Фразочка

Муж - это животное предназначенное для домашнего просмотра

Оказывается меня обуял склероз и фраза выглядит так

Муж - это домашнее животное предназначенное для индивидуального просмотра

Подарил siniykaktus в совместной беседе о воскрестной пьянки с ментами

Пара забавных ссылочек

http://www.groke.ru/psix.html и http://www.groke.ru/grok.html

---

С праздником!

Сегодня день лабораторных животных!

Всем сотрудникам НИИ и им сочувствующим посвящается...

---

Мемуары. Глава 2. ДЕТСТВО (1888-1907)

Семейная жизнь родителей.
Мое детство. Зима в Швейцарии.

Скоро родился сын Иосиф, но он умер, не дожив до года. Мама считала, что она по неопытности не сумела его сохранить. Потом родилась дочка Ривочка, тоже умершая от коклюша, осложнившегося воспалением легких. Девочка была очень музыкальной и в три года уже пела много песенок под аккомпанемент с выдерживанием пауз. Потеряв ее, мама была в таком отчаянии, что решила: если умрет и следующий ребенок, Витя, родившийся в 1891 году (он тоже чем-то заболел), то она уедет. Но Витя выздоровел, а потом родились еще Александр (1893), Борис (1895), Евгений (1898) и я (1901). Ближе узнав моего папу (ведь до замужества она его совсем не знала), она убедилась в том, что он хороший, доб-рый, порядочный человек... Когда-то она сказала, что воспринимала его как доброго, за-ботливого дядю. Но постепенно она к нему привязалась, а когда появились дети, они их связали еще крепче, и они жили дружно, несмотря на разницу интересов.
Отец, как я уже говорила, был активным общественником и пытался водить моло-денькую маму на заседания городской думы, где обсуждалось качество мощения улиц, и мама, естественно, страшно скучала.
Мама была, несомненно, яркой личностью. Не получив в свое время настоящих зна-ний, она всю жизнь стремилась этот пробел восполнить. У нее постоянно возникали какие-то вопросы, на которые она искала ответы в книгах. У нее было много замыслов: то она отмечала юбилеи великих людей - Бетховена, Пушкина, кажется, и Маяковского (мы ее заинтересовали нашим любимым поэтом, и она признавала силу его таланта, хотя ее сму-щали "сукин сын" и т.п.). Она подбирала с нашей помощью материал, приглашала своих приятельниц (у нее были две знакомые - сестры, одна из которых, инженер, говорила, что в нашем доме всегда можно узнать что-нибудь интересное и не говорят о ценах), показы-вала иллюстративный материал, читала или давала прочитать стихи, отрывки из статей и т. д.
Долгое время она работала над составлением синхронной исторической таблицы со-бытий в разных государствах. Конечно, это было наивно: наверняка такие материалы су-ществуют, и делала она это кустарно, но это характеризует ее. И еще характерно для нее было стремление к просветительству. Она принимала большое участие в библиотеке им. Кольцова, организованной на общественные средства.
Недавно писатель В. Сидоров, составляя Ростовскую энциклопедию, нашел какие-то документы об ее деятельности. Это просветительство, желание поделиться своими, пусть небольшими, знаниями осуществлялось и в быту. То она предложила мальчику, помогав-шему полотерам (тогда не было механических или электрических полотеров, и к нам каж-дую неделю приходили два дюжих молодца, натиравших пол щеткой, на которую нажи-мали ногой, приплясывая), приходить к ней по воскресеньям, чтобы учиться читать и пи-сать. Лидочка Кац, подруга моей золовки, всегда с умилением и благодарностью вспоми-нала, что моя мама предложила ей ходить к ней заниматься (Лида по болезни и семейным обстоятельствам не кончила школу) без всякой программы, просто "поделиться тем, что знаю".
Мама не работала (тогда у обеспеченных женщин это не было принято), и в хозяйст-ве ей помогали домработницы, иногда даже две, кухарка и горничная, хотя на моей памяти была одна. Белье стирала приходящая на два-три дня (не знаю, в какие сроки) прачка. И всё же большая семья и большая квартира требовали столько труда, что мама всегда была занята. Больше всего времени она отдавала воспитанию детей. Она шутливо говорила, описывая процедуру сбора детей на прогулку: « Представляешь, четыре мальчика-погодка южного темперамента!»
Я, например, помню, что два средних брата очень часто дрались, причем это случа-лось обычно сейчас же после обеда, и мама, убирая со стола, спокойно предупреждала: “Осторожно! Лампа, зеркало!".
Не имея никакой педагогической подготовки, мама додумалась до многих истин и дала мне мудрые советы, например: “Не ругай за плохие отметки, чтобы они от тебя ниче-го не скрывали”, “Будь осторожна в обещаниях и угрозах, но уж если сказала - выполняй”, “Подрастет Сережа, захочет на Дон с ребятами, ты будешь бояться, но разрешай, чтобы не купался тайком в опасных местах"...
В воспитание она вносила много выдумки. Каждый детский праздник - елка, день рождения - заранее обдумывался и готовился: то это была инсценировка сказки с участием всех гостей, то подготовленные сцены (самая запомнившаяся мне была «Сцена у фонтана», где я выступала - в 11 лет - в роли Димитрия, а Лена Горбунова была Мариной, и мы репе-тировали в школе на переменах, куски моей роли я помню до сих пор). И позже, когда росли внуки, мама тоже была изобретательна: то устраивала торжество по поводу оконча-ния учебного года с отчетными выступлениями Сережи и Лели, то уводила их на экскур-сию по садам и паркам и т. д.
Забыла еще упомянуть, что в нашем доме уважительно относились к домашним ра-ботницам (тогда они назывались прислугами): мама никогда не вызывала работницу звон-ком, а посылала кого-нибудь из детей передать поручение, а в выходные дни никто не имел права с каким-нибудь делом обратиться к ней - она отдыхала.
В доме всегда была спокойная обстановка - я не помню ни крика, ни даже повышен-ных голосов (мальчишеские драки не в счет). Я старалась вспомнить, какие наказания применялись в нашем доме - и не могу ничего вспомнить. Что не было физических наказа-ний - это я твердо знаю. Сегодня, 12.01.93, Гарри Каспаров в беседе по телевидению ска-зал, что у них в доме не было наказаний, разве что переставали разговаривать. Это было и у нас. Впрочем, я росла послушной девочкой, со мной было легко. А вот как мама справ-лялась со своими мальчиками - не понимаю. Конечно, мама не работала, и нервы у нее не были так напряжены, как у наших женщин, всегда торопящихся и загруженных, но ей всё же нужно было обладать большой выдержкой и терпением.
Я, кажется, не упомянула, что все дети были очень заняты. Хотя сейчас считается, что школьники очень загружены, но и тогда учеба требовала серьезной работы, во всяком случае, в нашем коммерческом училище. Было два языка - немецкий и французский, было много математики, были специальные предметы. А кроме того, мы занимались музыкой, хотя не всем нам это было нужно. Только один брат - Александр - использовал в дальней-шем умение играть на скрипке, другой - Борис - играл на пианино уже в старости, “для себя". А я, правда, после нескольких лет напрасного труда, убедила маму, что лучше мне заниматься языками.
Заканчивая рассказ о моих родителях, хочу, для подтверждения стремления мамы к знаниям, вспомнить, что в 1918 году (ей было тогда 56 лет), когда в Ростове открылся ис-торико-археологический институт с широкими возможностями поступления для всех (типа вольнослушателей), она пошла туда учиться, конечно, не думая о дипломе, только слушая добросовестно лекции, отрываясь от хозяйства.
Вот такие у меня были родители - мне повезло.

Вот в такой семье я родилась 17(30) ноября 1901 года, и этот день почти всегда (кро-ме каких-то экстремальных случаев) отмечался родными и друзьями. Даже в военные годы семья не забывала меня поздравить. И в этот день я всегда особенно сильно чувствовала нежность и тепло. В детстве это были шумные праздники, в школьные годы я угощала подруг конфетами (начинала этот обряд уже в вестибюле со швейцаров и нянечек, как то-гда называли школьных уборщиц), и, естественно, это стимулировало поздравления. А потом... были стихи Жака, шутливые стихи Сережи и друзей (см. Приложения).
Мое появление на свет ожидалось с нетерпением: после четырех мальчиков семья очень хотела девочку. Я была единственной дочерью, сестрой, а по линии матери - единст-венной внучкой и племянницей (у дяди Фоли-Рафаила дочь Верочка появилась гораздо позже, в 20-х годах, когда я была уже взрослой). И если меня не избаловали, то только бла-годаря разумной линии мамы, умевшей сочетать нежность и твердость. Впрочем, со мной ей было легко.
И даже взрослой я старалась по возможности ее не огорчать. Запомнился случай, ко-гда она категорически возражала против того, чтобы я смотрела в театре "Детей Ванюши-на" - мне было лет 14. Может быть, боялась тяжелых переживаний или считала, что не пойму... В ответ на мои настойчивые просьбы она сказала: "Что ж, иди, но мне это будет неприятно". Это меня обезоружило - я, конечно, не пошла.
Мои первые смутные воспоминания о себе относятся, очевидно, к 1905 году, к пе-риоду еврейских погромов. Нас непосредственно они не коснулись, но мне запомнилось, как мы ночью куда-то шли по темным переходам. Потом мне объяснили, что наш сосед, мировой судья, русский, предложил нам переночевать у него - вероятно, ждали налета. И потом в окно я вижу, как по другой стороне улицы (мы тогда жили на четной стороне Ни-кольской - Социалистической угол Малого проспекта, ныне Чехова, справа, если идти к Дону, окна выходили на Никольскую) человека, тащившего на плечах и голове большой матрац, очевидно, взятый в каком-то еврейском доме.
Эту квартиру я не помню. Знаю только, что мы там болели корью и скарлатиной, и в те тревожные дни наш домашний врач, доктор Левентон, живший тоже на Малом про-спекте, боялся приходить. И папа договорился с каким-то городовым, чтобы он его прово-жал за какую-то небольшую сумму.
Вскоре после этого мы с мамой уехали в Швейцарию, опасаясь нового взрыва.
Жили мы в Цюрихе, в меблированных комнатах сестер Хегеле - мама, я и младший брат Женя, которому немедленно предложили ходить в школу - в порядке всеобщего обя-зательного обучения. Где был в это время Виктор - не помню, а два средних - Саня и Боря - учились в пригороде Цолликон в пансионате, не очень, кажется, удачном, организован-ном предприимчивым итальянцем Малакрида. Его я не знала, а вот с его женой, очень приятной женщиной, и дочками Ритой и Ренатой мы общались в следующий приезд, когда глава семьи куда-то исчез. Этот период я тоже помню смутно: представляю себе две смеж-ных комнаты с газовым освещением, где надо было дергать за шнурочек, большую столо-вую и небольшой сад. Помню, что там жила русская (еврейская) семья, где были, кажется, две студентки с матерью. И когда одна из дочерей выходила замуж и это событие скромно отмечалось в их комнате, моя мама догадалась, что им на чужбине не хватает тепла, и по-слала меня в белом платье с большим букетом их поздравить. На другой день они пришли растроганные, сказали, что я им показалась ангелочком, и принесли мне какой-то подарок.
В это время, в неполные пять лет, я научилась читать. Мама потом говорила, что я так надоела ей просьбами почитать, что она быстро научила меня читать самой. И с тех пор до сегодняшнего дня, когда отказывают глаза, я читала страстно и увлеченно. В млад-ших классах школы я умудрялась читать на улице, по дороге из школы, стараясь идти по бордюру, чтобы не сталкиваться со встречными прохожими, и всё же иногда налетала. Уже в старости, идя на операцию катаракты, я прежде всего спросила у врача: "А когда разрешите читать?"
С детства любила книги "о жизни", была довольно равнодушна к приключениям. Сказки тоже у меня были не в почете, кроме сказок Андерсена и Уайльда. Читала, конеч-но, Олькотт, Марка Твена, Бернет ("Маленькую принцессу" любила больше, чем "Лорда Фаунтлероя") и всё, что положено. А вот "Голубая цапля" мне почему-то не попалась, и, когда я прочла ее уже взрослой, она не произвела на меня никакого впечатления.
Лет в 10 “переболела” Чарской и очень удивилась, когда после долгого отсутствия пришла в школу в конце третьего класса и обнаружила у девочек полное равнодушие к ее книгам. А ведь за год до этого, когда Нина Мазаева, счастливая и добрая обладательница чуть ли не всех книг Чарской (библиотека ее не покупала и не пропагандировала), прино-сила книгу в класс, к ней бросались чуть ли не все сразу. Потом было длительное и стой-кое увлечение Джеком Лондоном, Уайльдом, Леонидом Андреевым - особенно любила "Сашку Жегулева". В юности любимой книгой для меня была "Анна Каренина" и, как ни странно, уже совсем взрослой в число любимых произведений включила "Школу" Гайда-ра. Да еще одной из самых любимых был и остается “Кола Брюньон” Ромена Роллана.
Из поэтов я подростком любила Надсона (мне его книгу подарил Женя с надписью “Давно, но нежно любимого поэта отдаю дорогой сестре”). Очевидно, в литературных симпатиях Женя имел на меня большое влияние. Вслед за ним я увлеклась Игорем Севе-ряниным и потрясала свой класс чтением “Восторгаюсь тобой, молодежь!" и т. д. А теперь мне непонятно, почему его считают большим поэтом.
После такого длинного отступления вернусь в Цюрих. Жили мы там, очевидно, до поздней весны или начала лета, так как прямо оттуда поехали в деревню к бабушке и де-душке, где часто проводили лето. Мы ездили туда до 1910 года (когда умерла бабушка, а дедушка со своим компаньоном переехали в город), и я хорошо помню этот дом, и боль-шой сад, и малинник (там было много крапивы, и я в носочках с голыми коленями от этого очень страдала), и площадку, где на костре варили кулеш. В то лето, когда мы вернулись из Швейцарии - это было, очевидно, в 1907 году - бабушка была поражена моей грамотно-стью и с гордостью демонстрировала мои таланты всем приезжающим в гости соседям-помещикам. И если под рукой не было подходящей детской книжки, то мне давалась газе-та, и я бойко, к общему умилению, читала передовицу.
Осенью мы вернулись в Ростов - с этого времени у меня уже более или менее связ-ные воспоминания.

@темы: Воспоминания

---

Перл

Мама отчиму:

- Не переживай, лежишь ты в красивых трусиках, а она по тебе водит...



В продолжение

- Доставай тарелку с фруктами

- Мне нельзя их есть, завтра на УЗИ

- Вот я и говорю, Светка доставай фрукты поедим спокойно

---

Первый юбилей

Забавно моему дневничку уже месяц! Для меня месяц постоянных текстов это рекорд.

А еще я в этот день должна была появиться на свет "по плану", но оказалась с рождения нетерпеливой... Родилась на 2 месяца раньше во время доклада Брежнева на очередном партийном съезде. И с тех пор в семье говорят, что я "всегда шла вразрез с генеральной линией партии". Все детство говорила на своем языке, за что получила диагноз "олигофрения в стадии дебилизма", он до сих пор не снят... А самое забавно, что в медицинской карте моей мамы меня нет. Там написано

Абортов - *

Выкидышей - 1

Родившихся детей - 0

Я так и не разобралась я "выкидыш" или жертва аборта. В семье к единому мнению еще не пришли, но то что я ошибка природы уже порешили...

Надо будет как-то описать свое детство, оно у меня было забавным.

P.S. Поймала в 17.00, не равнодушна я к цифрам...

@настроение: позитивное не смотря ни на что

---

Мемуары. Глава 1. "НАЧАЛО НАЧАЛ"

Введение. Отец, мать, их семьи.
Сватовство отца. До 1888 года.

Вопрос о моих мемуарах обсуждался давно, но не хватало времени: хотелось почитать (что постепенно становилось все более сложным), была переписка ( постепенно сокращавшаяся так же, как и живое общение - люди уходили ), я развлекалась кроссвордами... Много времени занимал правнук Антоша, разумеется, давая взамен много радости и тепла.
Теперь, когда все это для меня почти недоступно, а Антоша, когда здоров, днем дома не бывает (самое обидное, что как раз сейчас он интересуется книжками), - единственное, что я могу делать, - это писать. И то, конечно, не совсем могу: ведь пишу я с напряжением, не могу проверить написанное, не вижу линеек. Но, пока все же вижу, попробую записать кое-что из воспоминаний.
С самого начала хочу сказать главное: я прожила очень счастливую жизнь. Нелегкую - ведь я родилась 17(30) ноября 1901 года, в начале очень сложного и трудного века. Но личные мои обстоятельства складывались очень удачно: детство и юность прошли в теплой обстановке: дружной, спокойной, достаточно обеспеченной семьи. А потом судьба подарила мне большую, редкую любовь и долгую жизнь с замечательным человеком. Это была не просто счастливая семейная жизнь - это было взаимопонимание, общая работа, общие друзья. А последние двадцать с лишним лет ( и особенно девять лет, когда мы жили вдвоем) я целиком жила его творчеством: не только печатала его стихи, но и обсуждала их.
На книге "Пять граней» он написал:
Здесь каждая строчка
На каждом листочке
Нашей любовью порождена:
Мною придумана,
Вместе обдумана
И высочайше утверждена.
И это признание, может быть, несколько преувеличенное, я особенно ценю, тем более что это было написано через 30 лет после моего замужества.
Теперь начну с начала.
Собиралась писать все подробно, от прадедов, о которых я ,кроме имен, почти ничего не знаю, но боюсь, что не успею дойти до нашего времени. Поэтому буду говорить о родителях.
Отец мой, Семен Яковлевич Браиловский, родился 3(16) сентября 1862 г. в Ростове-на-Дону. Не знаю, кем был в это время его отец - Яков Михайлович, но, кажется, он был предприимчивым, энергичным коммерсантом, сумел организовать свое дело - экспортную контору по продаже зерна, которую унаследовал и совершенствовал мой отец. Расцвету его дела помог и бурный рост города.
Отец мой был человеком добрым, энергичным и очень честным. Был случай, когда он, заключив какую-то сделку без задатка и документального оформления, отказался от более выгодной, сказав твердо: “Я дал слово." Он вел большую общественную работу как по своей коммерческой линии (биржевой комитет, комитет по очистке гирл и т. д.), так и в еврейской общине: был попечителем еврейской больницы и т. п.
Несколько лет он "на общественных началах", т.е. без оплаты, заменял общественного раввина, ведавшего правовыми документами евреев (примерно функции нашего ЗАГСа). И в это время ему приходилось активно помогать многим евреям в борьбе за право жительства в Ростове. Дело в том, что Ростов, входивший в Екатеринославскую губернию, был включен в черту оседлости, т.е. евреи имели право там жить. Когда город был переведен в Область Войска Донского, стал вопрос о выселении всех евреев. Но городское управление сумело добиться компромиссного решения: все евреи, жившие в этот момент в Ростове (это был примерно 1886-87 год) и внесенные в алфавитный список, могли жить здесь и дальше. Однако дальнейший приток этой категории населения был запрещен, что вызвало много недоразумений и сложностей: например, женщина, вышедшая замуж в другой город и овдовевшая, не могла уже вернуться в родную семью. И в таких случаях мой отец, несомненно, обладавший юридическими способностями (он мечтал, чтобы кто-нибудь из его детей стал юристом, но этого не случилось), собирал все документы и шел к градоначальнику (Ростов был выделен в отдельное градоначальство). К счастью, градоначальником был тогда порядочный и гуманный человек, генерал Зворыкин, и отцу часто удавалось добиться успеха. Был даже такой случай, когда Зворыкин отказал в просьбе и хотел написать резолюцию на прошении, а мой отец схватил его за руку, попросил выслушать и убедил.
Помню, что мама в ужасе сказала: "Как ты мог, как посмел?!" При этом отец был очень добрым человеком, и я еще ребенком понимала, что у него легче добиться каких-нибудь послаблений, чем у мамы. Образование у него было среднее: он окончил Петровское реальное училище, находившееся на Садовой, на теперешней территории городского сада, и сгоревшее во время войны. В этом училище преподавал Авдиев, о котором рассказывает Короленко в "Истории моего современника". После окончания училища отец стал работать в деле своего отца. В 80-х годах в семье случилось первое трагическое событие: от безнадежной любви покончила с собой старшая дочь Вера (позже были и еще самоубийства, и суд над младшим братом, за руководство мартовской демонстрацией 1903 года приговоренным к смертной казни, замененной каторгой, с которой ему удалось бежать и уехать за границу). И тогда стал вопрос о женитьбе отца - этим стремились заполнить возникшую пустоту. Решение этого вопроса дед взял на себя, отвергнув предложенную моим отцом кандидатуру, и обратился за помощью к свату. Оказалось, что у свата налажена большая агентура, и судьба каким-то причудливым образом остановила выбор моего деда на моей матери, жившей в деревне Городище Старо-Оскольского уезда Воронежской губернии.
В те времена, когда евреям было вообще запрещено жить в деревнях, нужно было найти обходные пути. Поэтому мой дед с материнской стороны, Соломон Иосифович Ашман, служивший конторщиком (или счетоводом?) на спиртовом заводе, считался по документам механиком - это давало право жительства (вероятно, это была дефицитная профессия). Дед был по характеру задумчивым, медлительным, даже мечтательным, поэтому бабушка категорически запрещала ему подходить к машинам. Но наезжавших ревизоров рабочие, заранее "подготовленные" бабушкой, дружно заверяли, что Иосифович и спит, и ест возле машины!
Владелец завода, Петр Владимирович Степанов, типичный русский барин, был одинок и жил вместе с семьей деда, как член семьи, но, конечно, с некоторыми привилегиями: у него была лучшая комната и т. п. Он был очень привязан к нашей семье, особенно любил младших братьев моей матери, которым завещал свое состояние. Впрочем, революция аннулировала это завещание: Степанов умер в 1917 году, когда его сельское предприятие было уже ликвидировано, а деньги вложены в дома (не помню, один или два), перешедшие государству.
Вернусь к семье матери. Если дед по линии отца, по рассказам (я его не знала, он умер незадолго до моего рождения), был яркой личностью, то его жена, моя бабушка Голда Семеновна, была совершенно незаметной, флегматичной, что не мешало деду ее обожать. У родителей моей матери характеры распределились иначе: наиболее активной, энергичной была бабушка, Рахиль Викторовна. Очень красивая, умная, она умела, не имея никакого образования, поддержать разговор в любом обществе и пользовалась вниманием и уважением окрестных помещиков.
При очень ограниченных средствах она все же сумела дать своим детям (4 сыновьям и дочери) хоть какое-нибудь образование. Чтобы подготовить мою маму в гимназию, она договорилась с семьей соседнего помещика, где жила гувернантка, и мама прожила, кажется, два года в этом доме с патриархальным помещичьим бытом. Там она не только подготовилась к экзамену, но и овладела начатками французского языка и игры на пианино. А младшие братья матери получили высшее образование. В гимназии они учились, живя в нашей семье, что стоило маме больших волнений, так как мальчики права жительства в Ростове не имели. В гимназии тогда еще не догадались проверять это право, и все годы мама жила под страхом "разоблачения”. И когда потом выяснилось, что поступить в высшее учебное заведение не удастся без крещения, бабушка имела мужество сама вести переговоры об этой - чисто формальной - процедуре (она заключалась только в получении документа за определенную сумму).
Моя мама поступила в Воронежскую гимназию, жила на квартирах. Училась она плохо - очевидно, у нее еще не проснулся интерес к учению, который потом побуждал ее очень много заниматься самой, а какой-то короткий промежуток времени (уже будучи замужем) даже приглашать к себе учительницу, тщательно это от всех скрывая (это не полагалось замужней, многодетной даме). Когда она с трудом закончила 4 класса, бабушка решила, что этого довольно, тем более, что мама в это время была уже красивой девушкой и бабушка боялась городских соблазнов. Мама вернулась в деревню. Не знаю, принимали ли ее родители участие в сети, раскинутой сватами, но для мамы было полной неожиданностью, когда она, заехав по дороге из Липецка (где она гостила у тети, Фрумы Викторовны) к Анюте (тоже сестре матери, Анне Викторовне), узнала, что там ждут приезда ее родителей и претендента на ее руку. Возмутившись устарелым, по ее мнению, способом устройства жизни, она решила, не дожидаясь их приезда, уехать домой. Но для этого нужно было проехать 120 верст на лошадях. Мама побежала на постоялый двор, где останавливались ее земляки. Там она нашла старушку, которая собиралась уезжать в своем тарантасе на следующий день и обещала ее взять. Но когда мама утром прибежала, оказалось, что попутчица уехала еще на заре, чтобы не было жарко. И это решило судьбу нашей семьи. Папа приехал со своим отцом и сразу был покорён...Мама оставалась равнодушной, но не противилась: ей, наверное, было всё равно...Ее несколько шокировали недостаточно светские манеры жениха ( ведь у него не было гувернантки), и она была достаточно трезвой, чтобы, сидя на веранде и слушая его признания, в то же время прислушиваться к переговорам родителей в комнате (там обсуждались материальные вопросы, уточнялись размеры приданого, которое в письмах свата было преувеличено для привлечения жениха) и сказать: "Подождите, они еще не договорились..."
Но отец был совершенно пленен и настоял на согласии своего отца, которого смущало отсутствие денег... Впоследствии моего отца упрекали в этом.
Через несколько месяцев по дороге в Ростов на помолвку мама остановилась у знакомых в Харькове, где была студенческая компания, ей было с ними весело и интересно, им понравилось ее пение, и они стали уговаривать ее учиться петь... И тут она на минутку дрогнула и пожалела о своем согласии. Но ломать всё было сложно, а другие перспективы были очень неясны, и мама поехала в Ростов. Прочитав в это время, перед свадьбой, "Детские годы Багрова внука" и вспомнив, что у жениха много сестер, она испугалась золовок и написала папе письмо с просьбой жить отдельно... Отец очень огорчился (ведь всё было затеяно, чтобы восполнить пустоту) и решил попробовать убедить маму. Но, приехав, он не решился омрачить приятную встречу тяжелым разговором и, побыв два-три дня, уехал и написал письмо. Мама согласилась, но ее предчувствия в какой-то степени оправдались: одна из сестер, старшая, оказалась типичной золовкой и не упускала случая, чтобы уколоть маму отсутствием среднего образования (позже, когда одна из сестер бросила гимназию в шестом классе, эта же старшая золовка говорила о необязательности формального образования) и еще чем-нибудь. Но остальные сестры не огорчали маму, а с одной из младших, Соней, прямой и открытой, хотя несколько резкой, наша семья дружила всю жизнь, а я и сейчас общаюсь.
О свадьбе у мамы осталось сумбурное впечатление. Все было задумано на широкую ногу. Арендовали помещение какой-то столовой, пригласили массу гостей: и офицеров полка, где папа служил, и продавцов магазина, где закупались продукты...
Бабушка уехала с утра, чтобы помочь в приготовлениях, и мама чувствовала себя совсем одинокой. Да и на самой свадьбе вокруг были чужие люди.
Потом началась не очень веселая жизнь в новой обстановке.

@темы: Воспоминания

---

Преамбула

Я принимаюсь за публикацию книги "Я помню..." Марии Семеновны Жак, вдовы Ростовского писателя Вениамина Константиновича Жака. Публикация начата с согласия правообладателя, и я надеюсь, что читатели не будут несанкционированно использовать материалы.
Мария Семеновна была очень интересной женщиной с феноменальной памятью и широчайшим кругозором. Единственный человек, который решил умереть, сказав «пора» в 94 года, после того как у нее сильно ухудшилось зрение, и она не смогла читать.
Я практически с ней не общалась, не довелось. Из разговоров с ней вынесла только то, что для матери и шестидесятилетние дети это дети!
Десять лет назад набирала эту книгу и удивлялась детализации описания, ловя себя на мысли, что я в свои 20 не помню в чем пошла в школу, а она подробно описывает первую учительницу. Это воспоминая о времени и о мировосприятии думающего человека.
Надеюсь, что книга будет интересна не только мне, в ней история ХХ века.

@темы: Воспоминания

---

Навеяно Пасхой

Рассказал вчера отчим со ссылкой на И. Губермана

Моиссей сказал: "Все от Б-га"

Соломон сказал: "Все от ума"

Иисус сказал: "Все от сердца"

Маркс сказал: "Все от бытия"

Фрейд сказал: "Все от секса"

Эйнштейн сказал: "Все относительно"

---

"Питер FM"

Не знаю… В кинозале все время было ощущение, что это только начало фильма, а все основное действие впереди, и так 2 часа. Если вы любите «Амели», то это ваш фильм.

К плюсам могу отнести хорошую многослойную картинку, прекрасная операторская работа. Игра главного героя понравилась, он жил на экране, складывалось ощущение реальности происходящего. Весь актерский ансамбль удачен и не вызывает нареканий, все на своих местах. Продуманный музыкальный ряд, явная новомодная тенденция к съемке полнометражного кино как клипа.

К минусам: фильм не о чем… Спасает прекрасный Питер. А главное – это второй фильм, первый – «Амели» и даже не он, а фильмы Ричарда Кертиса («Четыре свадьбы и одни похороны», «Реальная любовь»). В «Питере» предпринята попытка «невмешательства» режиссера в происходящий процесс, но действия как такового нет.

Это отрезок жизни двух героев, на фоне вечного города…

Ощущения: теплые и позитивные. Этот фильм надо показывать подросткам, их кино. Если первый осознанный фильм будет такого формата, то насилия в обществе станет меньше. И как не странно очень патриотичное кино, на мой взгляд, сильнее чем «Турецкий гамбит» и т.п. Знаете так бывает от глотка вина: когда пьешь вкус кажется пресным, но послевкусие очень приятное…

@настроение: по Гришковцу "а настроение мое улучшилось"

---

С Пасхой!

Всех с Пасхой!

Христос Воскрес

---

Работенка...

Сегодня с таким трудом дошла на работу! Главное, что занятия были не мои, просили подменить. Приползаю, а там не одной лялки! Я бы обрадовалось, но две первых пары в одной группе, а третья на другом потоке. Пришлось 3 часа играть в "Шаролоп", дебильная игра! Намучилась...

Но самое забавное в другом, выхожу из корпуса и вижу следующую картину

Спрашивается: Че ты сюда притащилась? Флажки красные висят, провал на лицо... Вот студенты и не пришли! Уровень интеллекта на 1 квадратный метр превыщает предельно допустимое значение, земля из-под ног уходит!

---

Разговор с мамой

Звонит мне сейчас мама и говорит:

- Привет, что делаешь?

- Кошерную свининку кушаю…

- Хватит жрать! дети Африки голодают!… В строжайший пост!?

- Я сегодня иудей-ка…

- Так свинину-то все равно…

- Она кошерная!

- Пойдем на «Питер FM»?

- А что дети Африки уже отказались?

- Не знаю как на счет всех детей, но одного могут подкинуть! Пошли скорей…

---

Деревянная свадьба

Моя мама вышла замуж за отчима пять лет назад, 20 апреля. Не могу сказать, что я способствовала или обрадовалась этому решению. В душе каждый человек желает, чтобы его родители как в сказке «жили долго и счастливо и умерли в один день». Это у тебя личная жизнь наперекосяк, а у них напротив… сказка. Наивная детская мечта. Но я им препятствовать не стала. Некоторое недоумение у меня вызывало два факта:

1. Я не понимала, зачем после 35 лет общения и 10 лет совместной жизни идти в ЗАГС.

2. Возраст брачующихся. Невесте – 60 лет, жениху – 70.

Но, в конце концов, это их дело, в моей жизни свадьба ничего не меняла. Бракосочетание состоялось, но не без анекдотических ситуаций.

Во время процедуры, регистратор спрашивает маму

- А Вы *** готовы взять в законные мужья ***?

В ответ тишина… Тетенька повторяет вопрос. В ответ тишина…, отчим начинает страшно нервничать, регистраторша растеряно смотрит по сторонам. Моя подруга, давясь от хохота:

- Говорите громче, невеста плохо слышит…

Казус был улажен. Работники ЗАГСА по окончанию церемонии облегченно вздохнули и пригласили придти еще раз. Отчим пообещал… ему не впервой.

В этом году наступила первая круглая дата, но 19 умер Юдович…. Родители долго совещались и раздумывали, но потом решили отпраздновать в узком кругу ограниченных родственников. Когда нас всех собирают, то по окончанию мероприятия у всех болят скулы от смеха и большого количества съеденного. В этот раз все началось с порога. Стоят три дочери (все от разных жен), отчим в деталях рассказывает:

- Вчера твоя мать встречалась с Таничем…

- Папа, чья мать?

- Не знаю – очень растеряно - *** чья мама?

- Васькина…

- Неважно, важно, что завтра надо передать Таничу мемуары бабушки к поезду!

Уже за столом выяснилось, что 20 апреля день рождения Гитлера.

- Как день рождения? Мы зарегистрировались именно в этот день! Это ты виновата…

- Интересно, причем здесь я? Если день регистрации назначают в ЗАГСе.

- Надо было раньше подать заявление…

- Так раньше никто не предлагал!

Забавно все… сидишь за столом и уже не понимаешь кто тебе родственник по крови кто по духу, одна большая еврейская свадьба…

---

Позитив

В Ростов пришла весна окончательно и бесповоротно! и это радует

все деревья выпустили нежнозеленую листву... красиво

---

Умер Юдович…

Сегодня скончался Виктор Иосифович Юдович… Умер Математик. Как-то очень стремительно разворачивались события. Полтора года назад было 70-летие, он выступал с докладом, потом шутил на банкете, затем острил в «ближнем кругу». Однажды отчим пришел с работы очень грустным и подавленным: «У Витьки – рак…». Сегодня звонок от Генки:

- Ты ему ничего не говори… пока… Юдович умер. В понедельник – Марков, сегодня – он. Ну и Страстная Седмица… Только и хороним, в Страстную пятницу…

- Во сколько? Позвони после десяти… Уходят! Уходят Великие!

Я к вечеру все таки сказала… К родителям хоть не появляйся… Обстановка оставляет желать лучшего.

А мне он запомнился очень четко живым. Первочками мы бегали по корпусу, толком не зная куда нестись и кого слушать, и все время натыкались на высокую фигуру с вечной сигаретой в руках. Для меня это был даже не человек, а привидение мехмата, стереотипное олицетворение ученого и преподавателя. Встречая его, прижималась к стеночке и замедляла шаг, интуитивно боясь привлечь к себе внимание и сбить человека с мысли. Я тогда и не догадывалась, что это Юдович. Имя слышали, по-моему, все, но что ОН разгуливает «как живой» по цоколю мехмата, никто и представить не мог. Высокий с большой головой, резкими движениями и колким взглядом. Впервые мы с ним «столкнулись» на втором курсе. Начались «Дифференциальные уравнения», практику вел Куракин. В сентябре спрашиваем в деканате.

- А кто такой Куракин?

- Племянник Юдовича…

Уважения к Куракину сразу прибавилось. Но лекции самого Виктора Иосифовича послушать так и не удалось, а жаль.

Меня представили ему два года назад родители. Тогда же впервые довелось пообщаться. Он поражал своим чувством юмора и доступностью, через несколько минут стерлась грань в поколения, и хотелось молча сидеть и слушать, впитывая кожей его интонации, мысли и идеи. Впервые в жизни, сложилось ощущение, что разговариваю с Великим. Он был обладателем самой запоминающейся визитки: «профессор Юдович Виктор Иосифович» ниже ряд телефонов и ВСЕ. Никакой помпезности и массы пустых титулов и регалий, а ведь было что писать, надобности не было. Держу ее сейчас в руках и горько сожалею, что не попросила автограф. Мечта всей жизни вот такая ПРОСТАЯ визитка с одной фамилией… своей, недостижимая мечта…

Из науки уходит поколение Великих, мастеров. Нет Воровича, уже нет Юдовича, на мехмате не осталось Имен. «Иных уж нет, а те далече…». А главное нет следующего поколения и не только на мехмате. По всем ВУЗам картина практически одинаковая. Есть остатки аксакалов, едва-едва передвигающихся, практически нет поколения 45-55 летних, а дальше народ с 71 года рождения. Через пять лет, мы будем старейшинами в институтах, так нам не будет и сорока. Нам не у кого учиться мастерству! Потеряна связь поколений.

Сегодня на заседании кафедры смотрела на неадекватного стареющего заведующего, чей уход из науки, наука не заметит, дряхлеющий ППС и поймала себя на мысли, как быстро мы входим во власть. Кафедру фактически вели два парня 32 лет и 28. Двадцать лет назад представить себе было не возможно, чтобы стать доцентом в 26 лет, заведующим в 32. А сейчас сплошь и рядом… Это прекрасно, что молодость «правит», у нас есть силы и желание работать, но нет опыта, навыка. Такая быстрота достижения целей приводит к тотальной халатности. Мой отчим читает лекции 50 лет и по прежнему готовится к каждой, мама прорешивает все примеры которые дает на практике своим студентам. А я читаю лекции на лекциях, даю контрольные работы, когда лень или не знаю, что читать, а читаю всего 8 год. И так делают ВСЕ молодые, четко осознавая, что ректорату некуда деваться! Нет «скамейки запасных», а нужно поднимать рейтинг ВУЗа, проходит аттестацию… Один очень юный профессор сказал мне на замечание о том, что он не провел пару лекций.

- Ну и что? А кто будет проверять? Ну, проверят, меня нет и что? Приду, скажу, что больше не буду… и все. Мы же памятники, кто нас посадит!

А ведь действительно так! Они были учеными, а мы ремесленники. Потерянное поколение, несостоявшиеся пионеры и комсомольцы, первое «непуганное» поколение, амбициозное и циничное, последние, которое училось у Мастеров…



21 апреля в 14.00 состоится прощание с Виктором Иосифовичем Юдовичем в здание нового мехмата по ул. Зорге

---

Фотосессия. Весна

Сначало было так

потом потянуло на

и

а очень хочется туда

---

Рекламные маразмики

Прочла в рекламе на этом сайте

а как эти понятия коррелируются?

---

Крик души!

Да, что ЭТО за погода! Вчера вроде бы распогодилось, с чувством выполненного долга легла спать и на тебе дождь! ХОЧУ ВЕСНЫ! Как я пойду в чистых, выстиранных БЕЛЫХ брюках

Вот сижу и плачу...

---

Мать Логика

Взела у Дилетант тестик.

http://www.hr-portal.ru/pages/Hu/logika.php

Набрала 29 балов из 30, ошибка была в 11 вопросе. Тест-супер! Дам студентам в качестве зачетного по "Мат. логике". Они почахнут...

Шла сегодня с работы домой и вспомнила "задачу" про работающих в Индии (приведена в "Плагиат"). Очень не плохая задачка по тому же курсу. Пусть ищут ошибку в рассуждениях. День сегодня очень Логичный выдался